Денни́ца — в славянской мифологии персонифицированный образ утренней звезды (или полуденной зари). В настоящее время — устаревшее название последней «утренней звезды», гаснущей на небе, планеты Венеры.

Аналог Денницы в древнегреческой мифологии — Фосфор, в римской — Люцифер.

В славянской мифологии Денница выступает как мать, дочь или сестра солнца, возлюбленная месяца, к которому её ревнует солнце (мотив «небесной свадьбы», характерный и для балтийской мифологии, ср. Аушра). В сербских народных песнях упоминается как сестра солнца или месяца, иногда как солнцева дочь, Кралевич Марко называет Денницу названной сестрой.

Денница предвещает восход солнца, ведёт солнце на небо и тает в его ярких лучах. Под утро Денница светит ярче всех, помогает месяцу.

…А от косарей по Становищу души усопших — из звезд светлее светлых, охраняя пути солнца, повели Денницу к восходу
— Ремизов А. М. К Морю-Океану.

У русских известны были приметы, связанные с Денницей, или Чигирь-звездой:
Аще кто добр горазд и разумеет месячному нарождению, той видит и кий круг ведает сия звезда Чигирь. Аще кому ехати, или идти куда, или селиться, смотри, на которую сторону та звезда стоит: аще она станет противу, и ты противу её не езди никуды. Во дни 1, 11 и 21 стоит Чигирь на востоце, и ты храмины не ставь, на дворе главы своей не голи. Во дни 2, 12, 22 стоит Чигирь меж востоком и полуднем, и ты с женою не спи; ино рождённое будет курчя и бесплодно. Во дни 3, 13, 23 стоит Чигирь на полудни, и ты в те дни в полдни не купайся, в баню не ходи: изойдешь лихом, или учинится переполох.

— Сказания русского народа, собранные Иваном Петровичем Сахаровым.

В церковнославянских и синодальном переводах Библии (Ис. 14:12) слово «денница», как синоним Люцифера, встречается лишь однажды и относится к царю Вавилонскому, с целью показать его славу и блеск, подобные сиянию утренней звезды. В библейском тексте пророк Исаия (VII век до н. э.) восклицает: «как упал ты с неба, денница, сын зари, разбился об землю, попиравший народы». Однако раннехристианский толкователь Тертуллиан (III век) и некоторые другие полагали, что данная фраза относилась к падению с неба сатаны.